Удивительную историю жизни своего дяди, обычного человека с необычной судьбой, уваровчанка Любовь Родова хранила и передала своим детям. Она верила, что когда-нибудь о ней узнают будакошелевцы.
По крохам собирая память о войне, Любовь Матвеевна не могла не коснуться и своей семьи. Ведь война, словно тяжелая танковая гусеница, прошлась по судьбе еврейской девочки, по судьбам ее родных. В военный период отец по состоянию здоровья служил в охране мостов. Дяди воевали, один погиб под Сталинградом. Их жены с малышами на руках ушли из Беларуси в эвакуацию пешком. Все трое потеряли в переходах по ребенку. Трижды бежал из лагерей брат мамы, Шмер Ханкин. Чтобы выжить, ему пришлось изменить имя и фамилию. Как это было – очередная история жизни.
Сразу после объявления войны Шмер добровольцем ушел на фронт и был зачислен в 36-й отдельный батальон связи телефонистом. С июня 1941-го по апрель 1942-го служил при 36/03 БС рядовым. Там же принял присягу. В апреле 1942-го был зачислен курсантом Кировского пехотного училища, где обучался до июня того же года и получил воинскую специальность «стрелок». Для дальнейшего прохождения службы он был направлен в 71-й стрелковый полк (позже переименован в 168-й стрелковый полк 24-й стрелковой дивизии) минометчиком.
Шмер Борисович участвовал в боях до 29 сентября 1942 года, после чего, согласно донесениям о потерях, пропал без вести в д. Гайталово Мгинского района Ленинградской области. Когда он уходил на фронт, жена уже ждала ребенка. После, в периоды короткого сна между боями, ему неоднократно снился один и тот же сон: жена катит пустую детскую коляску. Разгадывая для себя этот сон, он понял, что ребенок умер.
Часть, в которой воевал Шмер Ханкин, попала в окружение, и все живые однополчане оказались в плену. Как еврей и комсомолец, он подлежал первоочередному уничтожению. Но нашелся умелец, который помог ему с документами: из фамилии Ханкин сделал Ханов. Был Шмер – «родился» Александр. Из военного билета исчезли записи «еврей» и «комсомолец». Только это стало спасением Шмера-Александра и его вторым рождением.
Из Ленинградской области скромный гомельский парнишка был этапирован в немецкий лагерь для военнопленных в Дармштадт земля Гессен. Здесь был настоящий ад. Дочь Наталья рассказывала, что отец писал подробные воспоминания о тех днях, а потом уничтожил их. Но даже то, что в отрывках дошло до нынешних дней, вызывает страх и ужас. Александр неоднократно бежал из плена, его догоняли фашисты с собаками. Овчарки рвали на живом человеке кожу и мясо. Полуживых беглых опять возвращали в лагерь, били головой о рельсы. Раненых бросали в бараки, где были грязь, вши, болезни, эпидемии. Из этого ада было одно спасение – бежать, надеясь, что при побеге пристрелят. Но все повторялось вновь. Надежды на легкую смерть с каждым разом все отдалялись. На работы пленного уже не брали: из-за сильного истощения Александр превратился в скелет, обтянутый кожей.
Холера еще больше подорвала истощенный организм. Но опять помог случай. Два санитара несли Александра на носилках в морг по лестнице. Навстречу им вышел врач, который спросил: «Из какой палаты?» Услышав ответ, он сказал, что в этой палате он только что был, и там все были живы. Нащупал пульс и заставил вернуть больного назад в палату.
В марте 1945-го советские войска освободили военнопленных из лагеря, среди которых находился в состоянии полутрупа и Александр Ханов. До июня он содержался в лагере для интернированных.
Его дочь впоследствии рассказала еще об одном страшном эпизоде из воспоминаний отца. Когда их везли в товарных вагонах из Германии, на какой-то станции они проснулись, им разрешили выйти из вагона. На платформе стояла бочка с надписью «спирт». Шесть человек выпили и через несколько часов умерли, не зная, что это был технический спирт.
С июня по декабрь 1945-го Александр служил рядовым в Советской армии. По законам того времени все, кто находился в плену, были отправлены в советские лагеря на север страны. Потом попал в Пермскую область, где работал рабочим «Камлестрансстрой» по октябрь1947 года.
С первого дня войны семья Ханкиных терпела тяготы и лишения: эвакуация, голод, потеря малолетних детей. И все это время они не верили в гибель Александра и разыскивали его, хранили все его документы и вещи. Им не верилось, что их умный, ласковый и дорогой Мэля потерян навсегда.
После освобождения Гомеля семьи Ханкиных и Азаровых вернулись домой. На месте их дома по ул. Советской было пепелище (сейчас там располагается железнодорожный колледж). В центре города погорельцам участки не выделяли, а застройку производили «за линией», по ту сторону железнодорожного вокзала. Там же начали строить свой дом и родители Александра. А спустя некоторое время они получили долгожданное известие, что сын жив. Вскоре он написал им письмо с просьбой прислать документы об окончании учительских курсов: в связи с острой нехваткой учителей всех имеющих педагогическое образование досрочно освобождали из мест заключения.
Однако после приезда в Гомель Александра и его жену Людмилу ожидали новые испытания. Его не признавали сыном своих родителей, диплом об окончании педагогических курсов тоже был недействителен. Долгое время через суды пришлось доказывать, что Ханкин Шмер и Ханов Александр – это один и тот же человек. Но они всё выдержали, всё преодолели. В их семье выросли 5 дочерей и сын, дождались внуков. Александр Борисович долгое время учительствовал в Недойке, Потаповке и Рогини, пользуясь уважением односельчан.
Все годы совместной жизни, а это более полувека, супруги Ханкины трепетно любили и уважали друг друга. Смерть жены Александр Борисович пережил очень тяжело и спустя месяц ушел из жизни.
Наталья НИКОЛАЕВА
