Пережив концлагерь, пройдя долгими верстами войны, ветеран Великой Отечественной войны Григорий Васильевич Бондарев выстоял, найдя в себе силы жить дальше.
Григория Бондарева призвали в армию, когда ему было девятнадцать лет. Он и представить не мог, что до начала войны осталось всего десять дней. Проводы были скромными, ведь в доме не было большого достатка. Да и не принято было устраивать пышные застолья.
Дорога от Уваровичского военкомата до Эстонии оказалась недолгой. Вместе с другими призывниками он прибыл в Хапсалу, где ему предстояло служить в одном из подразделений 20-й авиабазы. Его задачей было охранять боевые самолеты.
В первые дни войны фашисты обрушили на Эстонию всю мощь огня. Чтобы спасти летную технику, вооружение и людей, командование приняло решение передислоцировать базу под город Гдов Ленинградской области у Финского залива. Григорий Васильевич вспоминал: «Бои под Ленинградом были тяжелые и кровопролитные. Контратаки сменялись отступлениями. И вот в такой суматохе наши части оказались в окружении. В плен к фашистам попало около 8 тысяч человек. Среди них был и я. Сначала я оказался в лагере военнопленных, спешно сооруженном немцами в Литве. Затем нас перегнали в Польшу, где пришлось побывать еще в двух лагерях в городах Бромберг и Торн. С пленными фашисты обращались, как со скотом: нас били, много допрашивали, непокорных расстреливали и морили голодом. То, чем кормили, не могло поддерживать силы человека, ютящегося на земле под дождем или снегом, ибо давали крохотную порцию баланды из брюквы и кусочек хлеба. Буханка на 12 человек. Порой в день умирало до сотни заключенных, изнеможенных недоеданием, холодом и мыслями о безысходности. Приходилось много работать. Чаще всего выгружали из вагонов уголь, добывали в карьере известковый камень. Кстати, работа в карьере мне и помогла вырваться на свободу».
Когда советские войска стали освобождать Польшу, фашисты решили срочно эвакуировать военнопленных вглубь страны. «Как-то ночью лагерь подняли по тревоге, заключенных построили в колонны и под конвоем погнали в другой город. Несмотря на темноту, мы быстро сориентировались и поняли, что идем той же дорогой, которой нас гоняли на работы в карьеры. А уж там мы знали все тропки. Вот по ходу движения я и еще шестеро пленных решили бежать. Нам повезло: как раз от нашей шеренги удалилась охрана, и мы из последних сил рванули в темноту. Вскоре вслед нам раздались автоматные очереди, но, к счастью, все остались живы. Всю ночь и день мы провели, спрятавшись под лодкой на берегу реки. К вечеру, когда страх прошел, решили идти в сторону бумажной фабрики. Там отыскали тюки с соломой, в них и спрятались. Трое суток не выходили из своего укрытия, и лишь когда услышали шум и поняли, что в город вошли наши войска, мы вышли к своим. Свои беглецов встретили настороженно. Привели нас к какому-то зданию, где по одному стали вызывать на допросы», – еще при жизни своими воспоминаниями делился фронтовик.
Видимо, честные и откровенные ответы Григория Бондарева о том, как он попал в плен и как вел себя все эти годы, были приняты на веру. Уже через несколько дней ему вручили документы, выдали автомат и направили во взвод охраны штаба 33-й стрелковой дивизии. Со своим взводом и пулеметом Григорий Васильевич прошел многие версты фронтовых дорог. Едва уцелел во время форсирования Одера. Не раз смотрел смерти в глаза, когда их дивизия штурмовала Берлин, где в одном из захваченных зданий он установил пулемет «Максим», и так, что вся прилегающая территория была как на ладони. Он уничтожил немало фашистов, прикрывая своих ребят от вражеских контратак.
С орденом Славы III степени на груди наш земляк впервые прошагал на параде Победы на площади у рейхстага. «От нашей дивизии в нем участвовало только 60 человек. После этого я еще два года служил в учебном батальоне в 80 километрах от разрушенной столицы «несокрушимого рейха», – рассказывал пулеметчик Бондарев. За мужество и отвагу он был награжден еще и медалями «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Ольга МИХНЕВИЧ
Фото из архива
